Ein Teil von jener Kraft

Их тех, кто застал быт в СССР 70-80х, помнит кто-нибудь, что «курочка и рис» было как бы дежурным блюдом на застольях (не считая новогодних), когда собирали гостей? Я не сразу вспомнила, когда об этом факте мне напомнил кто-то в ЖЖ (или на ФБ), потому что у нас дома рис не готовили. Вообще. Не знаю, почему. Вот курочка была, практически при всех застольях: мама готовила свою фирменную: кусочками на большой чугунной сковороде с обильной приправой из чеснока и перца, которую она претенциозно называла «цыпленком табака», а риса не было. Застолья украшали (в зависимости от повода и количества гостей) разные соленья, бабушкины пироги, жареный минтай, порезанные на тарелке колбаса и сыр. Из «горячего» подавали либо мясо, тушеное с картошкой в «утятнице», либо пельмени. Гостей неожиданных, а они случались нередко, обязательно надо было угощать чем-то более существенным, нежели чаем с вареньем, и неважно, пуст был холодильник или нет, подавали жареную картошку и соленья. Риса у нас в доме отродясь не было.

ЖЖ принес в напоминалках, что я тут постила в этот день 17 лет назад:

А кстати в Бате мы были всего лишь второй раз в жизни. Первый раз ездили туда, кажется, летом 1993-го, нас пригласили к себе в гости Джон и Карен Рич, с которыми мы познакомились через наших земляков, которые с ними весьма тесно дружили.

Навещали мы тех Ричей вообще-то в Бристоле, но это совсем рядом с Батом, мы сами попросили, чтобы они нас свозили туда. Плохо помню ту поездку, кроме того, что день был достаточно жарким, ни в каком спа мы, разумеется, не купались, но пили теплую минеральную воду из подземных источников, она была совершенно отвратительной на вкус. Из-за жары достопримечательности Бата обозревать не очень-то хотелось, может, поэтому больше помню заход в какой-то универмаг или торговый центр, ничем не отличающийся от множества тех, к которым мы уже успели привыкнуть, прожив в Лондоне где-то с год.

Интересно, живы ли еще Джон и Карен. Мы какое-то время общались с ними, слали друг другу открытки на Рождество, а потом эта связь прервалась вместе с милой традицией слать открытки по почте.

(Дневник — 18 марта, понедельник — наверстанная запись)

Первым делом нынче утром я получила сообщение от Линн Колман. Ей для ее трэвел блога понадобились от меня такие сведения:

1) В каком году мы встретились?
2) Как называлась та отрасль Баркли-банка, где я тогда работала?
3) Где находился наш офис в Лондоне? Линн помнит лишь, что он был неподалеку от Пэлл-Мэлла.

Вот, до Виктора Некрасова дошла моя книжная очередь. С легкой руки того же Войновича, моего непревзойденного пока что любимчика среди советских диссидентов. Они, между прочим, дружили — Войнович о Вике Некрасове упоминал в «Автопортрете», кажется. И припомнила я, что тот самый «Саперлипопет» был одной из трех книжек, которые мы с Магогой и Гейбом читали по очереди в купе поезда дальнего следования зимой 1992-го. Все три книги пыталась я вспомнить, однако читали взахлеб мы только одну, вырывая ее друг у друга, она всем троим нам ну ооо-очень смешною казалась, а Магога и вовсе несдержанно и неприлично рассыпалась на весь вагон своим характерным трескучим хохотом. 

25 апреля — вторник (наверстанная запись)

Пытались совершить путешествие/trip down memory lane.

В попытке немного отвлечься от нелегких злободневных тем, продолжаю свои давно заброшенные мемуары. 

Предыдущий отрывок

Начало всей саги

Кто-нибудь из рожденных в СССР еще помнит серванты? Которые где-то в 60-х пришли на смену этажеркам и слоникам на комодах, но стали менее актуальными с появлением “стенок” — писка моды конца семидесятых годов? В отличие от своих старших (и куда более долговечных) собратьев — буфетов, серванты могли хранить в себе не только продукты, тарелки, стаканы и ложки, но также посуду особую: хрусталь и сервизы “для гостей”, вазочки и фарфоровые фигурки, расставленные красиво, напоказ за стеклянными створками, а за непрозрачными могло в них храниться все, что угодно, в непроизвольном порядке (или вообще без него): 

Куда Мавзолею до гроба Елизаветы Второй... 

Вспоминаю я кстати свою первую в жизни длинную-длинную очередь более сорока лет назад — и ведь, действительно, она вела в Мавзолей, а вовсе не в ГУМ напротив. Казалось тогда, что полжизни потрачено было на ту очередь, в которую встать нужно было рано, непростительно рано для таких же, как я,  сов, для который сон в семь утра — наилучший, здоровый. Да еще холодно было — ну просто дубарь, мы своей большой группой отборного юношества и пионерии, прибывшей в столицу во время весенних каникул, как только время в той очереди ни коротали: песни к примеру: «Эльбрус - красавец смотрит сквозь тучи белой папахой на ветру, этой вершиной самой могучей налюбоваться не могу! Орайда-райда, орайда-райда...» Припев сопровождался то ли лезгинкой, то ли иными какими-то резкими телодвижениями, необходимыми для сугрева — иных мер, в силу юного возраста, еще не ведали мы. Не помню, сколько времени провели мы, танцуя в той очереди, но казалось оно вечностью. Однако, когда без всяких эмоций мы прошагали мимо желтого трупа дедушки Ленина, утро того дня еще не закончилось.

Люди, которые нас, рожденных в России/СССР, но покинувших «Родину», обвиняют за то, что сейчас мы, мол, ругаем ее и бывших своих соотечественников, — делают это, очевидно, из большой патриотической любви и личного опыта. Я опыт хорошей жизни имею в виду, опыт комфорта и конкурентоспособности, гордости за свой дом, за страну, на чьей территории он построен, за все то, что с ним рядом находится: архитектура, кафе, бары, торговые центры, театры, парки культуры и отдыха, новые плитки на тротуарах, гектары, гектары, гектары полей, лесов, рощ березовых, кубометры озер, рек, свежего воздуха и прочих природных ресурсов с правом на частную собственность, кое-где кое-кем реализованную.