ilfasidoroff (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
ilfasidoroff) wrote2019-10-11 11:45 am
ilfasidoroff) wrote2019-10-11 11:45 am
Entry tags:
Колхозный рынок
Дневник 11 октября, пятница - Москва/Люберцы
Под подошвами моих почти еще новых сапог вдруг зашлепала грязь, и все декорации вдруг окрасились в мрачные тона серо-бурых оттенков. Выражения лиц, попадающихся на глаза то и дело, приобрели озлобленные выражения. На большинстве окружающих появились одежды из прошлого: советские болоньевые куртки, потертые треники с выпученными коленками, в говно стоптанные кроссовки, шапочки-педерасовки, молью подъеденные мохеровые беретки (моя тетя Клава, бывало, вязала такие лет тридцать назад и продавала их на барахолке). Воздух наполнился запахами гнилых овощей, одежды, пропитанной нафталином, мочой и потом, дыма от папирос, нужника, то ли находящегося неподалеку, то ли часть его функций отводилась забору там. Злые грузчики катали тележки, груженные ящиками с южными фруктами, и хрипло орали, с южным акцентом: “Да-арогу! Па-асторонис!” Покупателей там вряд ли больше, чем грузчиков и продавцов, в узких проходах между прилавками их тянуло друг к другу, словно магнитом - будто неловко им мимо пройти, не коснувшись других локтем, плечом или авоськой.
“Почем виноград?” - Олег спрашивал, то у одного прилавка, то у другого, хоть цены ему называли практически одинаковые, разница наверняка не покрыла бы нынешней стоимости коробка спичек. Но в моем брате какой-то азарт выбрать “выгодно”. Наконец нашел то, что понравилось (больше внешне, чем по цене). “Два кило! - сказал продавщице. И добавил, как будто это дело решало, - Нам для стола!” Я не спросила, а для чего же еще - типа для раковины и потом сразу в рот что ли, или в тарелку гроздь кинуть, на колени ее, на диване свернувшись (в руке от телевизора пульт) да отщипывать ягодки, глядя футбол? До меня не сразу дошло, что “столом” в этом контексте лишь праздничный назывался, и продавщица должна совесть иметь, прежде чем гниль подсунуть гостям за торжественным ужином. За соседним прилавком покупатель (а может быть, покупательница - пол вполне себе неопределенный) в спортивках, засаленной куртке и вязаной шапке с помпоном торговался насчет кила картошки и лука и убеждал продавщицу, что та его/ее обсчитала.
Олег сказал мне сказал: “Постой-ка пока здесь!” - и удалился поспешно на длинных ногах - куда и зачем только - ХЗ. Мне стало страшно стоять там, откуда он вдруг исчез даже яркая красная куртка его не маячила в моем поле зрения утешительным маяком, который как-то еще мог меня вытащить из прошлого в настоящее.
Под подошвами моих почти еще новых сапог вдруг зашлепала грязь, и все декорации вдруг окрасились в мрачные тона серо-бурых оттенков. Выражения лиц, попадающихся на глаза то и дело, приобрели озлобленные выражения. На большинстве окружающих появились одежды из прошлого: советские болоньевые куртки, потертые треники с выпученными коленками, в говно стоптанные кроссовки, шапочки-педерасовки, молью подъеденные мохеровые беретки (моя тетя Клава, бывало, вязала такие лет тридцать назад и продавала их на барахолке). Воздух наполнился запахами гнилых овощей, одежды, пропитанной нафталином, мочой и потом, дыма от папирос, нужника, то ли находящегося неподалеку, то ли часть его функций отводилась забору там. Злые грузчики катали тележки, груженные ящиками с южными фруктами, и хрипло орали, с южным акцентом: “Да-арогу! Па-асторонис!” Покупателей там вряд ли больше, чем грузчиков и продавцов, в узких проходах между прилавками их тянуло друг к другу, словно магнитом - будто неловко им мимо пройти, не коснувшись других локтем, плечом или авоськой.
“Почем виноград?” - Олег спрашивал, то у одного прилавка, то у другого, хоть цены ему называли практически одинаковые, разница наверняка не покрыла бы нынешней стоимости коробка спичек. Но в моем брате какой-то азарт выбрать “выгодно”. Наконец нашел то, что понравилось (больше внешне, чем по цене). “Два кило! - сказал продавщице. И добавил, как будто это дело решало, - Нам для стола!” Я не спросила, а для чего же еще - типа для раковины и потом сразу в рот что ли, или в тарелку гроздь кинуть, на колени ее, на диване свернувшись (в руке от телевизора пульт) да отщипывать ягодки, глядя футбол? До меня не сразу дошло, что “столом” в этом контексте лишь праздничный назывался, и продавщица должна совесть иметь, прежде чем гниль подсунуть гостям за торжественным ужином. За соседним прилавком покупатель (а может быть, покупательница - пол вполне себе неопределенный) в спортивках, засаленной куртке и вязаной шапке с помпоном торговался насчет кила картошки и лука и убеждал продавщицу, что та его/ее обсчитала.
Олег сказал мне сказал: “Постой-ка пока здесь!” - и удалился поспешно на длинных ногах - куда и зачем только - ХЗ. Мне стало страшно стоять там, откуда он вдруг исчез даже яркая красная куртка его не маячила в моем поле зрения утешительным маяком, который как-то еще мог меня вытащить из прошлого в настоящее.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject