ilfasidoroff (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
ilfasidoroff) wrote2019-07-14 10:45 am
ilfasidoroff) wrote2019-07-14 10:45 am
Entry tags:
Профессор Каннингем: How Good?
Записки о юбилейной конференции
День второй - День всяких искусств, часть 2
Валентин Каннингем — оксфордский профессор литературы в Колледже Корпус-Кристи — знал всех: Айрис Мердок, Джона Бэйли, А.Н. Уилсона с его бывшей женой Кэтрин Дункан-Джонс, профессора классики Эдуарда Френкеля (впрочем я сомневаюсь, что последнего знал лично)… Проф Каннингем даже сам попал в мемуары Джона об Айрис. Но неправильно, он считает, попал, некрасиво, там все переиначено, художественно разрисовано, искажена реальность. (А на что рассчитывал, собственно? Я всегда говорю, что в мемуарах все искажено субъективно, даже и в этих записках уже исказила поди всё, что можно, ну да речь тут не обо мне.)
Однажды Каннингем увидал уже тяжело больную Альцгеймером Айрис, рассеянно бредущую по Вудсток роуд. По опыту со своими родными знал, что с больными деменцией такое бывает - уходят из дома с какой-то “целью”, а потом не могут понять, где находятся, просто бредут. Он знал, где живут Бэйли, и отвез Айрис домой. В мемуарах Джон Бэйли пишет, что не признал его сразу, даже забыл, как зовут и спросил имя. “Он меня знал, помнил, не спрашивал имени!” — говорил нам проф Каннингем на свой лекции. В мемуарах Джон Бэйли пишет, что Каннингем торопился на занятие со студентом. “Никуда я не торопился, и такого ему не говорил!” Джон Бэйли пишет, что Вал Каннингем улыбнулся ему, помахал дружелюбно и сел в свою машину. “Не махал я и не улыбался! И был без машины! Привез Айрис домой на такси”. Всем известно, что Бэйли в своих мемуарах приврал короба с три: кое-где для художественности, кое-где умышленно скрывая правду о своей жене, а кое-где детали просто значения не имели, как, например, в случае с Каннингемом. Но Каннингем так не считает. Он на Джона обижен за то, что тот просто вставил его честное имя, имея в виду кого-то другого (хоть Айрис с Альцгеймером вряд ли раз много раз удирала из дома), либо представил его, Каннингема, как идиота, который сам врет.
Дальше проф Каннингем перешел на другой эпизод, тоже, кажется, упомянутый кем-то еще в мемуарах (мне казалось, у А.Н.Уилсона даже, но искала потом — не нашла). На приватное мероприятие Каннингем пригласил в свои апартаменты в Колледже Корпус-Кристи чету Бэйли и чету Уилсонов (и не преминул заметить, что Дункан-Джонс, познакомившаяся со своим вторым мужем Уилсоном, который моложе ее на 9 лет, когда тот был ее студентом в Оксфорде, оказалась сильно беременной их первым ребенком). Все приглашенные саданули, как водится, по апперитивчику (дешевое сухое вино, разумеется, только такое Мердок пила галлонами), и Айрис, расслабившись, вдруг произнесла: “Как же прекрасно опять прикоснуться к НЕМУ”. Каннингем офигел: он понятия не имел, КОГО она подразумевала, и заподозрил у них шуры-муры с Уилсоном (которого кстати она старше не на девять лет, а на тридцать один). Но оказалось все даже хуже его подозрений: Айрис имела ввиду профессора Эдуарда Френкеля, известнейшего во всем мире классициста, у которого сама еще, будучи студенткой, проходила семинар по Орестее (Агамемнону).
Профессор Френкель сыграл в жизни молодой Айрис весьма существенную роль и оказал на последующее литературное творчество Мердок колоссальнейшее влияние. (Кто читал “Книгу и Братство”, пусть знает, что за образом профессора Левквиста скрывается Эдуард Френкель, и это не единственный персонаж в ее книгах, с него списанный). Он был культовой личностью и славился не только своим глубоким умом, подробными знаниями Эсхилла, но и дурной привычкой лапать студенток. Ох, предупреждала же юную Айрис ее тюторша (Изабель Хендерсон - см. Мои конспекты биографии мердок, факт 123), мол, полапает тебя наш дедушко Френкель, ну да ничего тут такого, зато будешь знать, как читать Агамемнона. Юной Айрис как будто этого лапания только и не хватало. И спустя 30 с лишним лет в этих самых апартаментах Корпуса-Кристи, куда Френкель когда-то приглашал ее на персональные консультации, вспоминала о нем с такой нежностью, с такой романтической затуманенностью в глазах: “Как же прекрасно опять прикоснуться к нему!”
С точки зрения человека, живущего в 21-м веке, проф Френкель — в первую очередь педофил. Во вторую — ученый-классицист мировой величины, каковой он не стал бы, возможно, в наше время-то: первая же студентка, на которую он наложил бы свою лапу (лишь одну - вторая была неподвижной в силу остеомиелита), донесла бы куда положено. В лучшем случае, Френкель, без необходимого допинга, получаемого в результате того самого “лапания”, не имел бы того внутреннего ресурса, который вознес его на уровень мировой величины классициста. В худшем, бедолага и вовсе карьеры лишился бы, а то и сидел бы в тюряге. С точки зрения 74-летнего Вала Каннингема, Френкель — в первую очередь, гений, ученый. Во вторую — человек, слабостей не лишенных. В третью… Нет, третья очередь — не о нем, а о поколении Айрис Мердок, которым и слово-то “педофилия” было, возможно, неведомо.
Лекция Каннингема вызвала оживленные прения. Вряд ли подобные вызовет этот пост (ЖЖ нынче не то время и место), но если кому-то захочется высказаться, любой комментарий прочту с интересом. :)
Читать продолжение
Читать с начала
День второй - День всяких искусств, часть 2
Валентин Каннингем — оксфордский профессор литературы в Колледже Корпус-Кристи — знал всех: Айрис Мердок, Джона Бэйли, А.Н. Уилсона с его бывшей женой Кэтрин Дункан-Джонс, профессора классики Эдуарда Френкеля (впрочем я сомневаюсь, что последнего знал лично)… Проф Каннингем даже сам попал в мемуары Джона об Айрис. Но неправильно, он считает, попал, некрасиво, там все переиначено, художественно разрисовано, искажена реальность. (А на что рассчитывал, собственно? Я всегда говорю, что в мемуарах все искажено субъективно, даже и в этих записках уже исказила поди всё, что можно, ну да речь тут не обо мне.)Однажды Каннингем увидал уже тяжело больную Альцгеймером Айрис, рассеянно бредущую по Вудсток роуд. По опыту со своими родными знал, что с больными деменцией такое бывает - уходят из дома с какой-то “целью”, а потом не могут понять, где находятся, просто бредут. Он знал, где живут Бэйли, и отвез Айрис домой. В мемуарах Джон Бэйли пишет, что не признал его сразу, даже забыл, как зовут и спросил имя. “Он меня знал, помнил, не спрашивал имени!” — говорил нам проф Каннингем на свой лекции. В мемуарах Джон Бэйли пишет, что Каннингем торопился на занятие со студентом. “Никуда я не торопился, и такого ему не говорил!” Джон Бэйли пишет, что Вал Каннингем улыбнулся ему, помахал дружелюбно и сел в свою машину. “Не махал я и не улыбался! И был без машины! Привез Айрис домой на такси”. Всем известно, что Бэйли в своих мемуарах приврал короба с три: кое-где для художественности, кое-где умышленно скрывая правду о своей жене, а кое-где детали просто значения не имели, как, например, в случае с Каннингемом. Но Каннингем так не считает. Он на Джона обижен за то, что тот просто вставил его честное имя, имея в виду кого-то другого (хоть Айрис с Альцгеймером вряд ли раз много раз удирала из дома), либо представил его, Каннингема, как идиота, который сам врет.
Дальше проф Каннингем перешел на другой эпизод, тоже, кажется, упомянутый кем-то еще в мемуарах (мне казалось, у А.Н.Уилсона даже, но искала потом — не нашла). На приватное мероприятие Каннингем пригласил в свои апартаменты в Колледже Корпус-Кристи чету Бэйли и чету Уилсонов (и не преминул заметить, что Дункан-Джонс, познакомившаяся со своим вторым мужем Уилсоном, который моложе ее на 9 лет, когда тот был ее студентом в Оксфорде, оказалась сильно беременной их первым ребенком). Все приглашенные саданули, как водится, по апперитивчику (дешевое сухое вино, разумеется, только такое Мердок пила галлонами), и Айрис, расслабившись, вдруг произнесла: “Как же прекрасно опять прикоснуться к НЕМУ”. Каннингем офигел: он понятия не имел, КОГО она подразумевала, и заподозрил у них шуры-муры с Уилсоном (которого кстати она старше не на девять лет, а на тридцать один). Но оказалось все даже хуже его подозрений: Айрис имела ввиду профессора Эдуарда Френкеля, известнейшего во всем мире классициста, у которого сама еще, будучи студенткой, проходила семинар по Орестее (Агамемнону).
Профессор Френкель сыграл в жизни молодой Айрис весьма существенную роль и оказал на последующее литературное творчество Мердок колоссальнейшее влияние. (Кто читал “Книгу и Братство”, пусть знает, что за образом профессора Левквиста скрывается Эдуард Френкель, и это не единственный персонаж в ее книгах, с него списанный). Он был культовой личностью и славился не только своим глубоким умом, подробными знаниями Эсхилла, но и дурной привычкой лапать студенток. Ох, предупреждала же юную Айрис ее тюторша (Изабель Хендерсон - см. Мои конспекты биографии мердок, факт 123), мол, полапает тебя наш дедушко Френкель, ну да ничего тут такого, зато будешь знать, как читать Агамемнона. Юной Айрис как будто этого лапания только и не хватало. И спустя 30 с лишним лет в этих самых апартаментах Корпуса-Кристи, куда Френкель когда-то приглашал ее на персональные консультации, вспоминала о нем с такой нежностью, с такой романтической затуманенностью в глазах: “Как же прекрасно опять прикоснуться к нему!”
С точки зрения человека, живущего в 21-м веке, проф Френкель — в первую очередь педофил. Во вторую — ученый-классицист мировой величины, каковой он не стал бы, возможно, в наше время-то: первая же студентка, на которую он наложил бы свою лапу (лишь одну - вторая была неподвижной в силу остеомиелита), донесла бы куда положено. В лучшем случае, Френкель, без необходимого допинга, получаемого в результате того самого “лапания”, не имел бы того внутреннего ресурса, который вознес его на уровень мировой величины классициста. В худшем, бедолага и вовсе карьеры лишился бы, а то и сидел бы в тюряге. С точки зрения 74-летнего Вала Каннингема, Френкель — в первую очередь, гений, ученый. Во вторую — человек, слабостей не лишенных. В третью… Нет, третья очередь — не о нем, а о поколении Айрис Мердок, которым и слово-то “педофилия” было, возможно, неведомо.
Лекция Каннингема вызвала оживленные прения. Вряд ли подобные вызовет этот пост (ЖЖ нынче не то время и место), но если кому-то захочется высказаться, любой комментарий прочту с интересом. :)
Читать продолжение
Читать с начала
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)